Леонид Круглов рассказывает о морозах Оймякона, плавании по Индигирке, заброшенном городе Зашиверске и охоте на моржей на Чукотке
Когда-то служивый человек Семен Дежнев отправился с отрядом царских казаков в Сибирь собирать натуральный налог — ясак. И стал землепроходцем и первооткрывателем. Четыре века спустя путешественник Леонид Круглов прошел его дорогами и увидел места невероятной красоты — Россию, которую можно открывать заново.
ПУТЕШЕСТВЕННИК
Леонид Круглов
Режиссер-документалист, член Русского географического общества
1970 — родился в Москве.
1991 — окончил исторический факультет Московского педагогического института.
Совершил экспедиции: в Папуа — Новую Гвинею и на Таймыр, в Амазонию и Эфиопию, на Дальний Восток и в Тибет. Телезрителям он знаком по циклу фильмов «По следам великих русских путешественников» (Первый канал, 2014 год). Сейчас при поддержке РГО работает над новым документальным проектом «Великий Северный Путь» (фильм вышел в 2019 году. — Прим. Vokrugsveta.ru).
Пройти по следам русских путешественников, посмотреть на мир их глазами и сравнить свои впечатления с их воспоминаниями — это всегда меня привлекало. Я побывал на Маркизских островах, где когда-то высадился Крузенштерн, в Тибете, как когда-то Пржевальский. В 2016 году я начал проект «Великий Северный Путь», чтобы пройти дорогами Семена Дежнева, исследователя Северной и Восточной Сибири. Маршрут я обдумывал три года: работал в архивах с документами, изучал карты, связывался с людьми на местах. Путешествие стало возможно при поддержке Русского географического общества. Понадобился год, чтобы объехать места, упомянутые Дежневым в его отчетах государю Алексею Михайловичу.
Оймякон. Полюс холода
Я добирался сюда на машине по льду реки Лены, как по наезженной трассе. Другой дороги до Оймякона нет, и прежде именно здесь проходили с обозами царские казаки в поисках «необъясаченных» людей. Оймякон считается одним из самых холодных мест на земле. Ранней весной 2016-го, когда я сюда прибыл, от мороза даже дышать было больно. По ночам температура воздуха опускалась до –50 °С, но местные улыбались и говорили, что это весенняя оттепель. Здешние племена выживали в таких условиях веками.
Оймяконская долина — одно из самых холодных мест на земле
Истории о походе Дежнева тут рассказывают как вечерние сказки, передавая из поколения в поколение. Якуты встретили царских служащих миролюбиво: оседлому племени проще было породниться с пришлыми людьми, платить ясак и жить по российским законам. Но здесь также жили эвенки. Они были оленеводами, очень свободолюбивыми, и платить не хотели. Из-за этого происходили стычки между ними и казаками.
Глава оленеводческой бригады поселка Ючугей проводит всю зиму в тайге, живя в палатке
Сегодня по тайге кочует не так много оленеводов — три-четыре бригады на район. Каждая следит за стадом в 2000 оленей, часто это семейный подряд. Такую семью мне удалось найти недалеко от Оймякона. В сшитой вручную большой палатке ютились четверо мужчин, две женщины и двое детей.
Я прожил с ними несколько дней, ходил в тундру и смотрел, как они читают следы — ищут «оленью поляну», рассыпал по снегу соль, чтобы приманить стадо. Звери живут на свободном выпасе. В марте же стадо нужно собирать: оленям требуется защита от голодных медведей и волков.
Оленеводы кочуют с места на место по заснеженной тайге
Семену Дежневу было совсем не просто заставить подобную оленеводческую бригаду платить государственные налоги. В одной из стычек отряд Дежнева потерял не только людей — погибли кони. Чтобы продолжить поход, было решено построить деревянные кочи — специальные суда для перевозки грузов по воде.
В суровых зимних условиях казаки валили оймяконские сосны, шили паруса из оленьих шкур, вязали снасти из ремней. Когда на Индигирке вскрылся лед, зимовщики спустили корабли на воду и двинулись к устью. По их следам я решил выйти в Восточно-Сибирское море.
Читайте также
- Духи тайги: как живут оленеводы Тувы
Индигирка. Ущелье страха
«По Индигирке выплыли в море», — так лаконично в своих отчетах Дежнев написал о долгом походе по одной из самых суровых рек Сибири. Мое плавание состоялось летом. Мне повезло: я со своим катамараном присоединился к опытной группе Службы спасения Якутии, которая при поддержке РГО совершала первый переход от Тихого океана к Атлантическому исключительно речными путями. На надувных моторных лодках.
Быт якутских коневодов суров и неприхотлив
Трудно было представить, как экспедиция Дежнева миновала Индигирскую трубу — ущелье в горах хребта Черского, пробитое рекой на 70 километров сквозь скалы. Местные называют этот участок реки «ущельем страха, восторга, угнетения и восхищения». Извивающееся русло заковано в крутые каменные стены, между берегами не больше 200 метров, на пути немало порогов и обвалов.
Команда МЧС Якутии и Леонид Круглов помогают археологам в исследовании остатков построек Зашиверска
Я проходил трубу во время паводка, что помогло обогнуть пороги по бокам. Но если камни в середине реки гладкие, «облизанные» водным потоком, то вдоль берега — острые обломки скал, которые легко могут пробить не только резиновую лодку, но и борт спортивного катамарана. Мне удалось избежать этой опасности.
Миновав Индигирскую трубу, мы сделали привал на берегу, где когда-то стоял город Зашиверск.
Зашиверск. Город-призрак
Если бы я приехал сюда один, то мог бы и не заметить места, где когда-то находился самый богатый город края. На карте такого названия уже нет, а в реальности от Зашиверска остались только полусгнившие бревна и деревянная часовня. Впрочем, когда сюда в 1643-м прибыл Семен Дежнев, здесь стояла всего пара изб, обнесенных тыном. А уже в 1676 году построили крепостную стену, и город начал расти. В нем останавливались все путешествующие по Сибири.
Зашиверск стал центром торговли пушниной. Но к XIX веку песцов и лис в округе истребили, все предприятия закрылись, а немногочисленные жители, решившие остаться в Зашиверске, вымерли во время эпидемии оспы. В 1863 году город прекратил свое существование.
Среди тундровых болот я обнаружил лишь несколько старых могил. Новую деревянную часовню поставили на месте прежней Спасской церкви, которая в 1971-м была вывезена в Новосибирский историко-архитектурный музей под открытым небом.
Церковь XVIII века в устье Индигирки — самый северный православный храм в мире
Двери в часовню были открыты, священник из поселка Хону отец Евгений в одиночестве служил литургию. Он приезжает сюда несколько раз в год, чтобы проверить церковное хозяйство и прочитать заупокойную по вымершим горожанам. Жители ближайших сел сюда не ходят — Зашиверск в народных сказаниях и легендах пользуется дурной репутацией.
Якобы злые духи оспы наказали людей за истребление пушного зверя и до сих пор бродят между чахлых деревьев в поисках новых жертв. Говорят, что эти же духи охраняют моржовые лежбища. Осенью 2016 года я отправился на поиски лежбищ, присоединившись к команде плавучего рефрижератора, который занимался сбором рыбы у населения.
Читайте также
- Выжить любой ценой: 5 самых опасных уголков на планете
Инчоун. Моржовое лежбище
Кроме сбора ясака целью экспедиции Дежнева был поиск колоний моржей и добыча бивней. Одно из самых больших лежбищ находилось тогда рядом с нынешним поселком Инчоун. Отсюда до мыса Дежнева всего несколько часов пути. Сам Дежнев в своих записках называл самую восточную точку России Большим Каменным Носом.
Путешественник добирался сюда морским путем на деревянных кочах. Здесь он, возможно, наблюдал охоту на морского зверя, но записок об этом не оставил. Собрав с поселенцев ясак в виде моржового клыка, Дежнев двинулся дальше: казаки хотели обогнуть мыс и посмотреть, есть ли за ним проход к новой земле.
Чукотский поселок защищен от холодных ветров скалами. Все дома одноэтажные, вместо асфальта на улицах мелкий песок и камень. Есть электричество, спутниковые тарелки, вездеходы, но жители блюдут многовековые традиции.
Согласно международным конвенциям, у малых народов Чукотки есть квота на добычу моржей
Чтобы увидеть моржей, мне надо было попросить разрешения у Хозяина лежбища. Эту должность занимает самый старый и уважаемый член общины. Хозяин лежбища должен не только следить, чтобы чужаки не пугали моржей, но и рассказывать о традициях моржовой охоты молодым. Охотятся до сих пор по старинке — с гарпунами: животные боятся громких звуков, и после пары вылазок с ружьями стадо может сняться и уйти на поиски нового места.
У каждой деревни есть квота — 150–200 моржей в год. В сентябре, когда я присоединился к охоте, инчоунцам оставалось загарпунить лишь 20 моржей.
За несколько километров до лежбища я услышал разносящийся над водой утробный рык. Приглушив мотор, мои спутники взялись за весла — не хотели напугать зверя. Чем ближе мы подходили к лежбищу, тем желтее становилась вода. Вскоре я почувствовал резкий запах, исходящий от сотни моржовых туш, развалившихся на прибрежных камнях.
Я наблюдал, как охотники стараются отсечь от стада нескольких крупных животных, лодками перекрывая им путь к берегу и заставляя все дальше уходить от стаи. Наконец, один из чукчей метнул гарпун. Вода окрасилась красным. Тушу подтянули к лодке, привязали и повезли в деревню. На берег ее вытаскивали десять крепких мужчин. Все это время за процессом наблюдали женщины и дети.
Разделывали добычу тут же, на пляже. Право на свою долю имеет каждая семья в поселке. Мясо зашивают для большей сохранности в шкуры и складывают в подвальные морозильные камеры. Голову моржа вместе с бивнями еще пять лет назад отнесли бы на сопку и зарыли в дар духам. Но сегодня эту традицию уже не соблюдают, а моржовый клык сдают государственным сборщикам.
Несколько веков назад таким сборщиком был и Дежнев. Обогнув Большой Каменный Нос, он прибыл в эскимосскую деревню Наукан. Меня пообещали доставить туда китобои из поселка Уэлен. Сразу после китовой охоты.
Клыки и ушные раковины моржей, добытых инчоунскими зверобоями, приготовлены на продажу
Наукан. Погоня за китом
Международная китобойная комиссия разрешает китовую охоту только в рамках аборигенного промысла — чукчам и эскимосам, потому что иначе людям не выжить в этих краях. Заниматься добычей мяса на продажу строго запрещено. Но местным разрешенного числа голов самим не всегда достаточно. Осенью кита добывают три раза в неделю, и запасов хватает ровно до открытия навигации в апреле. Если же весной из-за непогоды охотники не могут выйти в море, всей деревне приходится голодать.
Жители села Русское Устье выходят рыбачить на лодках
…Наши лодки окружили кита и стали его преследовать. Охотники метали гарпуны в серую гладкую шкуру, облепленную ракушками, и вскоре на ките болталось около десятка рыжих и белых пластмассовых шаров — поплавков, привязанных к древкам гарпунов. Умирающий кит метался от борта к борту, но вскоре затих. Мы подтянули его к нашей лодке, и флотилия двинулась в деревню.
Китовую тушу разделывали прямо на берегу. Жители села кромсали толстую шкуру охотничьими и кухонными ножами — каждый хотел выбрать себе кусок получше. Деликатесы — язык и сердце — достались самому меткому охотнику.
После дележа добычи меня отвезли к мысу, где когда-то стоял эскимосский поселок Наукан. Сегодня от домов здесь остались только каменные основы стен, обломки кирпичных печей, рассохшиеся доски и ямы для хранения мяса. На заросшей травой земле можно найти китовые кости — местные жители широко использовали их в хозяйстве.
Когда-то в Наукан приплывали на лодках аборигены с Аляски, заходили на рейд иностранные суда. Своим домом Наукан считали 13 эскимосских родов. Но полвека назад поселок расселили из-за близости к США. Даже сегодня ближайшее от береговой линии жилье — база пограничников.
Наукан стал самой восточной точкой экспедиции Дежнева. Из-за шторма казаки потеряли оставшиеся кочи и пешком двинулись обратно — искать реку Анадырь. На долю отряда выпало еще немало испытаний, прежде чем выжившие первопроходцы, а среди них и Семен Дежнев, добрались с обозами, груженными моржовым клыком и пушниной, до столицы.
Почти четыре века спустя, пройдя по следам Дежнева, я увидел те места, что он когда-то упоминал в своих докладных записках. Восточная часть бывшей Российской империи не стала более обжитой. Некоторые города, посещенные казаками Семена Дежнева, исчезли. Их развалины заросли северным мхом и молодыми деревцами. Кажется, что природа забирает назад земли, некогда отвоеванные людьми. В этом суровом и удивительном краю время первопроходцев только начинается.
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ
Северный путь
1642 — Дежнев отправился из Якутска в Оймякон.
1643 — от Оймякона пошел по Индигирке до моря, затем вверх по реке Алазее и обратно. Далее от устья Алазеи по морю до Нижнеколымска, где был построен острог.
1648 — от Нижнеколымска морем до мыса Олюторский. Открыт мыс Большой Каменный Нос — будущий мыс Дежнева.
1648 — от мыса Олюторский вдоль берега до устья реки Анадырь.
1649 — вверх по Анадырю. Основано Анадырское зимовье (позже острог), где Дежнев провел 10 лет.
1659–1660 — по Анадырю и Малому Анюю до Нижнеколымска.
1661 — морем до устья Лены.
1662 — по Лене до Жиганского зимовья.
1663 — от Жиганского зимовья до Якутска.
Условные обозначения
(1) р. Алдан, (2) р. Индигирка, (3) Индигирская труба, (4) Зашиверск, (5) р. Алазея
(6) м. Дежнева, (7) м. Олюторский, (8) р. Анадырь, (9) р. Малый Анюй, (10) р. Лена
——> маршрут Круглова
——> маршрут Дежнева
Впечатления и фото: Леонид Круглов
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» №3, март 2017, частично обновлен в январе 2022
Екатерина Сехина, Леонид Круглов
